Отчет по игре "Свадебный круг"

Серхио Рамирес, эскобарский коммерсант

Сергей Адаменко (Зергий)

Вообще-то я до сих пор не знаю кто я такой. Человек без лица, имени и даже Родины. Мои психохирурги говорят, что это скоро пройдет и я смогу занять в барраярском обществе достойное меня место, но пока что я не на 100% уверен, что я капитан Форгарин, барраярец, ветеран барраяро-эскобарского конфликта, Герой Барраяра посмертно. Не уверен, но буду говорить от этого имени, поскольку все остальные еще более призрачны в моей голове.

Я не знаю, с какого момента заканчиваются реконструированные воспоминания и начинаются настоящие, поэтому буду считать стартовой точкой первые воспоминания после разморозки, хоть и они могли быть ложными, а меня на самом деле разморозили перед самим вылетом на Барраяр...

Я очнулся в палате, обвешанный различными трубочками, электродами и прочей фигней. Я не знал ни где я, ни кто я, ни какой год на дворе. Меня тошнило. Я хотел позвать кого-нибудь, но слов не было и я заплакал и отключился.

Следующее мое пробуждение было более приятным. Ко мне подошел человек в белом халате и что-то спросил меня на незнакомом языке. Через мгновение в голове что-то "щелкнуло" и незнакомый язык оказался родным эскобарским испанским, а узнать он хотел мое имя. Имя тут же всплыло из памяти - Серхио Рамирес. Так началась моя вторая жизнь. Постепенно я вспоминал все новые и новые детали моей эскобарской биографии. Оказалось, что я был техником в составе расчета батареи установок ПВО, которые дали отпор десантным челнокам с корабля, на котором был сам принц Зерг. Среди своих братьев по несчастью я был в почете, поскольку ходила легенда, что принц пытался высадиться на поверхность вместе с десантом, и что именно мой расчет сбил его челнок, а погиб я потому, что падающий эсминец поддержки решил напоследок включить двигатели, что для нас было равнозначно залпу гравидеструктора.

Так бы я и остался эскобарским ветераном, если бы не один странный посетитель. Он представился как Эрнесто и рассказал мне очень странную историю о том, что барраярский принц Зерг имел неофициальные контакты с комаррским подпольем и пообещал им взаимовыгодное сотрудничество - они помогают ему расквитаться с их общим врагом Эйрелом Форкосиганом и сворачивают всякую подрывную деятельность против Барраяра в обмен на собственно уничтожение Эйрела и предоставление Комарре широкой автономии, конечно же в рамках Барраярской империи. Зная, что предстоящая эскобарская кампания может стать для него ловушкой, Зерг попросил своих новых друзей подготовить ему группу поддержки на Эскобаре. Он рассчитывал при неблагоприятных обстоятельствах любой ценой прорваться к поверхности и там, благодаря группе поддержки, раствориться среди местного населения до конца боевых действий, а потом инкогнито прибыть на Барраяр, выполнить свой план и вернуть себе власть. Эрнесто поведал мне, что его группа оперативно прибыла к месту высадки десанта под видом медтехов и смогла подобрать около десятка сохранившихся тел в барраярской форме. Трупы были переодеты в форму валявшихся неподалеку солдат и техников эскобарских войск, включая персональные жетоны, а затем подготовлены к заморозке. Вот так получилось, что сейчас по военным госпиталям Эскобара приходит в себя с десяток барраярцев. Всем им, включая меня, по стандартной эскобарской методике социальной адаптации пациентов с криоамнезией подсадили искусственную память, смоделированную по материалам их личных дел. Из всех этих барраярцев я оказался более всех похожим на принца. Эрнесто дал мне портрет Зерга и зеркало, чтобы я мог сравнить. Сходство было потрясающим...

Вскоре меня перевели в частную клинику, где мне пытались восстановить (или подсадить, теперь-то я этого не узнаю) мою барраярскую личность. Кроме Эскобара я успел побывать еще в клиниках Беты и Джексона, заодно посмотрев местные достопримечательности. Я был даже у народных медиков на старой Земле, но моя барраярская сущность выкристаллизовывалась уж очень медленно. (теперь-то я подозреваю, что все было подстроено)

И тогда было принято кардинальное решение - отправить меня на Барраяр. Благо формальных поводов у меня было выше крыши - мои эскобарские курсы малого и среднего предпринимательства для ветеранов Конфликта давали мне полное право называть себя вольным торговцем. К тому же, моему однокашнику по этим курсам Хуану Родригесу (прости, Хуанито, но во время допроса, когда моя эскобарская личность начала стремительно разрушаться, я назвал тебя Хуаном Санчесом, "склеив" тебя еще с одним однокашником Мигелем Санчесом, который в моей предыдущей поездке на Джексон просил меня поискать подходящий пестицид для его виноградников) захотелось подавать в свом ресторане барраярскую форель.

Итак, я прибыл на Барраяр. Почти сразу по прибытии, я получил приглашение на прием в экобарском посольстве в местной столице - Форбарр-Султане. По слухам, они там устраивали приемы по любому малейшему поводу, а зачастую даже и без повода, поскольку каждый из таких приемов приносил Эскобару миллионные контракты. Говорят, что послевоенная торговля с Барраяром принесла Эскобару в десятки раз больше, чем он потерял во время войны. Я надеялся получить там полезную информацию как о своем возможном прошлом, так и о форели для Родригеса.

Эрнесто предупредил меня, чтобы я постарался втереться в доверие к местной знати, чтобы побольше видеть лиц, которые могли бы мне показаться знакомыми, чтобы найти документы, касающиеся времен Конфликта, чтобы я мог восстановить свою истинную память.

Прием прошел потрясающе - я получил приглашение на свадьбу сына одного из местных графов. Эрнесто отреагировал на это с потрясающей оперативностью - сказал, что тоже будет там в составе делегации джексонианского дома Вилламонте толкать аборигенам современные медпрепараты.

Уже в Форбарр-Султане меня начало подглючивать. Лица, дома, деревья, которые я никогда не мог видеть будучи Эскобарцем, казались мне не то чтобы знакомыми, а просто родными. Я стал почти уверен, что я на самом деле барраярец, а вполне возможно, что и принц...

Хезел-Сити, столица Хезелбрайта, вотчины Форвинов, оказался милым провинциальным городком. Первым делом, сразу после поселения, я решил прошвырнуться по местным достопримечательностям, магазинам и рынкам - в музеях и у коллекционеров вполне могли быть документы, проливающие свет на события времен Конфликта, а значит и на мою личную историю. В ювелирке и "Дамском счастье" не занимались антиквариатом и отправили меня к частным коллекционерам. На барахолке, среди прочих имен чеще всего упоминался директор местного репликационного центра Витторио Сальваторе. Его-то я и решил навестить.

Чтобы втереться к нему в доверие и серьезно поговорить о вещах меня интересующих, мне пришлось пройти у него полное медобследование, дескать мои эскобарские врачи от меня что-то скрывают. Этот туземный коновал умудрился найти у меня серьезное нервно-психическое расстройство. Угу, куда уж серьезнее, если вместо возраста Серхио Рамиреса я назвал ему возраст Зерга Форбарры... Короче, он всячески пообещал помочь с документами, я ему в ответ пообещал безграничную благодарность (в пределах разумного) и попросил взять у меня образец тканей, чтобы попозже, когда я оформлю кредит в местном банке, я смог заказать ему полное генсканирование, в надежде, что смогу сравнить его результаты с генкартой принца.

В местном университете мои исторические изыскания окончились ничем, лишь только полоснул по сердцу огромный портрет принца Зерга в местном краеведческом музее. Я надвинул шляпу на глаза и постарался побыстрее слинять с этого места.

Неподалеку от университета я встретился с Эрнесто и его джексонианскими друзьями. Поскольку Эрнесто предупредил меня, что его друзья не в теме, мы поговорили о назначениях, сделанных мне местным коновалом и разошлись.

Следующим мероприятием в моем распорядке значилась общественная презентация, организованная сотрудниками эскобарского посольства в честь Дня независимости. На нем мне удалось уговорить графа Форвина подать запрос в столичный архив, чтобы я смог ознакомиться с документами по Конфликту со свободным доступом. Один из его гостей, граф Форкрафт, помог мне умозрительно восстановить картину боя и моих смертельных повреждений... Вобщем, я чувствовал себя на пороге каскада воспоминаний.

И тут я увидел ЕЁ! Серхио Рамирес никак не мог знать эту особу. Память Форгарина тоненьким голоском сказала подсознанию "Это твоя жена!!!", а память Зерга услужливо выдала мне имя жены: Карин.
Похоже, я сказал ей это имя вслух и отрубился. Когда я пришел в себя, меня доставили в ближайшее медучреждение, коим оказался тот самый репликационный центр. Меня накачали химией и хотели оставить в стационаре. Но я то понимал, что поможет мне только восстановление памяти! О чем я, в нелицеприятной форме и сообщил сотрудникам центра. В конечном итоге мы сошлись на компромиссном решении - я останусь в центре, пока мое состояние не стабилизируется. А еще я таки заказал полное генсканирование. Через минут 20, пользуясь тем, что ключевые сотрудники центра куда-то ушли, я договорился с техником и втихую слинял.

По дороге к резиденции графа мне повстречался молодой человек в форме офицера СБ и начал задавать вопросы. По своей эскобарской наивности я решил, что мне хотят помочь и по уже наверное сотому кругу рассказал ему свою историю. Тут нашу беседу перебил какой-то невоспитанный гражданин, показал мне красивую цепь с филигранным рисунком, на которой болталась не менее богато украшенная печать и спросил меня, знаю ли я что это такое. В памяти вертелся какой-то образ, но уж очень он был смутным, поэтому я честно ответил, что не знаю и предположил, что это какой-то предмет барраярской старины. В ответ он мне сказал, что он является имперским аудитором, так сказать глазами и ушами Императора. Тут меня снова торкнуло, но сознания я не потерял - я узнал Ричарда Форлайснера, который читал нам в академии нудные лекции по прикладной социологии. Я только и мог выдавить из себя идиотское "Ой!".

СБ-шник с аудитором отвели меня в местное отделение СБ для выяснения личности. Оказывается, нашлись люди, сопоставившие мою морду лица с портретом принца и как истинные патриоты должившие куда надо... Аудитор, тот сразу сказал, что скорее пойдет на международный скандал, чем позволит всяким подозрительным личностям с лицом покойного принца смущать барраярский народ. На что я ему с откровенностью эскобарского ветерана сказал где я видел всю барраярскую военщину и куда он может засунуть свою барраярскую параною. Личность Рамиреса снова взяла верх и я, дабы отмыть свое честное имя согласился на допрос с фаст-пентой...

Всего допроса я не помню. передо мной мелькали то ли глюки, то ли реальные лица Эзара, Юрия и Петера Форкосигана. Меня колбасило не по-детски. Мне потом рассказали, что во время допроса мои личности переключались молниеносно, прямо посредине фраз. Один из примеров - когда мне задали вопрос на ассоциативную память "Что такое лошадь?". я ответил: "Лошадь - это крупное сухопутное млекопитающее, используемое в отсталых культурах для получения пищи и в качестве транспорта - дядя Петя меня учил на нем ездить!" (Нужно уточнить, что принц Зерг до 16 лет так называл Петера Форкосигана, который действительно учил его ездить на лошадях). Похоже, что повеселил я допрашивавших изрядно, однако на каком-то из вопросов у меня начался приступ и меня накачали антидотом, нейролептиками, транквилизаторами, синергином, еще какой-то фигней и под усиленной охраной отправили в местный госпиталь, откуда я уже и не высовывался до конца описываемых событий.

В госпитале ощущение приближающегося каскада воспоминаний только усилилось. Мои нервы были на пределе. Хотелось бежать с этой проклятой планеты и больше никогда на нее не возвращаться. Я мило улыбался медперсоналу и немногочисленным допущенным ко мне визитерам, но стоило мне заговорить или хотябы вспомнить что-то касающееся Зерга, у меня начинался припадок и я забывал несколько предшествовавших минут. Кто-то поставил на мои воспоминания мощный блок. Кто бы это мог быть? Может это "социальная память" Рамиреса подавляет все, не укладывающееся в ее рамки? С этой мыслью я и уснул. Ночью никто госпиталь не штурмовал, поэтому мне удалось хорошо выспаться. Жаль только свадьбу мне так и не удалось увидеть.

Наутро ко мне в палату зашел аудитор. В отличие от меня, он явно казался невыспавшимся. Чуть позже, совсем сонный, к нам присоединился граф Форкосиган. На их лицах читалась мрачная решимость. Я, если честно, струхнул. С них станется убить меня на месте, расчленить и сбросить в Хезел-ривер. Аудитор полез в карман, но вместо оружия вынул какой-то пожелтевший листок бумаги и протянул его мне - "Вы хотели дотуп к документам времен Конфликта, господин Рамирес? Так прочтите же это".

Это было письмо. Письмо, отправленное бумажной почтой кому-то из знакомых или родственников. Судя по обращению - к франкоговорящему. В письме Зерг излагает все то, что говорил мне о планах принца Эрнесто. Излагает от первого лица. Моим почерком. Личность Серхио Рамиреса порвало в клочья и я отрубился.

Когда сознание вернулось ко мне, это было сознание Зерга. Зерга, попавшего в западню. По слухам, Зерг никогда не отличался ясностью суждений, особенно в экстремальной обстановке. Я в его ипостаси, похоже, его в этом переплюнул. Вместо того, чтобы попытаться решить дело полюбовно, может даже попытаться откупиться, благо комаррское подполье было готово выделить на мои нужды любую сумму в пределах разумного, я бросился обвинять Эйрела Форкосигана, нынешнего регента, в узурпации власти, а лорда аудитора в выполнении преступных указов. Может быть, он меня вскорости и пристрелил бы из чистой жалости, но перекрестный допрос привели джексонианскую делегацию - кто-то капнул, что нас видели вместе.

На допросе джексонианцев так и не раскусили. Алек, глава делегации, действительно был без дупля о наших с Эрнесто делишках. Эрнесто с фастпентой так и не допросили, поскольку реакция показала, что от суперпентотала Эрнесто мог отбросить коньки. А Джайко, их мальчика на побегушках, сочли слишком мелкой фигурой и не допросили, хоть он как раз и мог рассказать что-нибудь о поручениях Эрнесто.

А я, со всеми зерговскими страданиями, тихонько забился в угол и ждал провала, понимая, что любое мое лишнее слово приведет к тому, что меня допросят с фастпентой повторно и я расскажу следствию слишком много...

Джексонианцы наконец отмазались и мне назначили следующую очную ставку - с графиней Варварой Фортугаровой.

Случилось то, чего никто, включая меня, не мог предвидеть. Истощенное непривычным для него прессингом, сознание Зерга дало трещину. Память Форгарина снова возопила: "Это твоя жена!!!", а память Зерга ей ответила: "Нет, это не Карин". И с мыслью "Значит я не Зерг" я снова поплыл. Приступ длился недолго и Варвара еще присутствовала. Я снова, как и вначале эпопеи не помнил ни кто я, ни где я, только присутствие близкого человека наполняло меня странным спокойствием. И я позвал ее по прозвищу, которое всплыло из глубин памяти: "Дурик, дорогая моя, как поживаешь?" (Стоит отметить, что девичья фамилия Варвары Фортугаровой - Фордурова, отсюда и прозвище). Это однозначно был ключ к моей истинной личности! Позабыв о присутствующих СБ-шниках, аудиторе и графе Форкосигане, я накинулся на графиню с вопросами. В ответ я услышал фамилию Форгарин...

Каскад воспоминаний привел к такому приступу, что если бы по приказу графини (она быстро взяла инициативу в свои руки, поскольку СБ-шники, аудитор и граф Форкосиган занимались посками своих отпавших челюстей) ко мне не вернули джексонианских фармакологов, которые вовремя напихали меня своей чудодейственной химией, там бы я и помер.

Под действием джексонианских препаратов, мерзко хихикая и рассказывая бородатые анекдоты, я выслушал версию всего произошедшего из уст аудитора. Он предположил, что на каком-то этапе мне не только подсадили память принца Зерга, но и смоделировали его лицо. Что большая часть моих эскобарских воспоминаний могла быть точно так же сфабрикована, как и "социальная память". Что "большая ветеранская пенсия" выплачивалась мне из денег комаррских олигархов. Я вполне мог реально прийти в себя например на Джексоне, а все предыдущие воспоминания - липа. А может и нет. Может у них действительно по всему Эскобару раскидан с десяток таких же лжезергов.

Но это уже не мои проблемы. Мне предложили выбор: либо меня отвозят на Бету, делают новое лицо и возвращают на Эскобар Серхио Рамиреса, который изменил лицо, чтобы его не путали с ненавистным ему принцем Зергом; либо я остаюсь на Барраяре, по фотографиям мне восстанавливают истинное лицо и я становлюсь обычным барраярским подданным. Я, конечно же, выбрал второй вариант ибо не пристало барраярскому фору всю жизнь прикидываться эском и жить среди эсков. Мы бы их сделали, если бы не помощь бетанцев.

Однако второй вариант несет угрозу благополучию моей дорогой Варвары. Как они с ее нынешним мужем решат, так и будет. Если она захочет остаться с ним, у нас есть железная отмазка - она давала клятву хранить мне верность, пока смерть не разлучит нас. Я был мертв, мертв для нее почти десяток лет, а значит клятва стала недействительной. Если же она решит вернуться ко мне, то я снова смогу стать счастливым человеком, ибо без любви к ней, без самого сильного моего чувства, я бы никогда не обрел своего настоящего "Я".

***

Реминисценции и экстраполяции Варвары Фортугаровой сподвигли и меня на попытку спроецировать в будущее судьбу моего персонажа.

Отойдя от стимулятора-эйфоретика, уже во флайере, летящем в Имперский военный госпиталь, я полностью осознал, насколько возвращение в мир живых Анатоля Форгарина сопряжено с уймой неприятностей для окужающих (в первую очередь для Вари). Но и возвращаться в прокрустово ложе личности Серхио Рамиреса тоже не хотелось. И я придумал себе не только беспроблемную для близких людей жизнь, но и веселую работенку на несколько предстоящих лет. Как я уже писал, на Эскобаре ждет своего часа еще с десяток барраярцев-кандидатов в лжезерги. Да и вообще, родному Барраяру будет полезно иметь пару глаз/ушей на недавно враждебной планете. Короче, прямая мне дорога в сотрудники внешней разведки, так сказать под прикрытием.
Итак, после успешного лечения в Имперском военном госпитале, в эскобарское посольство, со всеми наилучшими пожеланиями от барраярских властей, возвращается в целости и сохранности никто иной как... Серхио Рамирес!
Конечно же под фастпентой у него будут вылазить все 3 его личности, но в нормальной ситуации это будет Анатоль Форгарин, успешно косящий под Серхио Рамиреса. Хоть личность его порядком потрепалась, но его "социальная память" осталась-то при мне. И испанский я все еще прекрасно помню. Так что я думаю, что мне будет нетрудно стать активистом Эскобарского общества ветеранов Конфликта и докладывать домой о том, чем дышат эти старые вояки.
А когда Варя вновь овдовеет (ведь Петр Элайджа стар и не вечен), я вернусь на Барраяр ко своей любимой.
И никто не собирается стреляться, не дождетесь. ;)