| На главную страницу Лоис М.Буджолд |
Антигерой, или 'Ричард III' в произведениях Л. М. Буджолд
Театр на Барраяре в большом почете. Здесь обожают настоящие классические драмы - о несчастной любви, мрачных тайнах, жестоких убийствах... короче, где все почти как в жизни, но слегка романтичнее. Поскольку в Период Изоляции для Барраяра были потеряны все высокотехнологичные виды искусств, театр (наряду с книгопечатанием) был возрожден в своем первозданном виде, заменив кино и мыльные оперы. Драматургия расцвела пышным цветом, тем более что окружающая реальность давала массу идей для творчества.
Однако не забывают на Барраяре и великих драматургов древности; особенной любовью пользуются произведения Уильяма Шекспира. И это неудивительно, поскольку истории о кровавых распрях между благородными семействами, о хитроумных интригах, коварных заговорах, поединках, кинжалах и ядах чрезвычайно близки сердцу каждого барраярца. За столетия Периода Изоляции Барраяр не только бережно сохранил наследие великого Барда, но и преумножил его: после повторного открытия планеты культурологи с изумлением обнаружили там пять доселе неизвестных пьес Шекспира. 1
* * *
Большинство фантастов, повествуя о цивилизациях далекого будущего, как правило, отсекают их от культурного наследия человечества, изобретая для них новую, почти ни с чем не связанную культуру. С одной стороны, таким способом можно подчеркнуть непохожесть создаваемого мира и избежать обвинений в анахронизме. Однако почему-то мало кому приходит в голову лишить будущее технических достижений, основанных на изобретениях XIX-XX веков. Стало быть, технику мы в будущее берем, а искусство - лишний багаж? Нелогично это. Произведения Буждолд составляют в этом смысле приятное исключение: ее герои свободно обращаются к многотысячилетнему опыту человечества, значительно расширяя область соприкосновения с нашим миром. Танг пичкает Майлза трактатами древних китайцев и мемуарами Лоренса Аравийского; Майлзу постоянно приходят на ум аллюзии на греческую мифологию; и хотя религиозный аспект этой вселенной пока рассматривался не особенно широко, Библия цитируется постоянно. И так далее.
Любопытно, что Шекспира в книгах Буджолд цитируют одни лишь барраярцы (Марка с его образованием 'под Майлза' тоже, наверное, можно отнести к барраярцам), хотя это еще отнюдь не говорит о необразованности прочих наций - лишь об особом пристрастии барраярцев к этому автору. Майлз совершенно непроизвольно, на ходу, роняет реплики из 'Ромео и Джульетты' (Судьба играет мною! 2 в 'Цетаганде', и потом еще - Как розу ты не назови... 3); Марку приходит на ум сравнение с Калибаном из 'Бури' 4; в 'Гражданской кампании' Майлз беседует с Никки о 'Гамлете', хотя истинно гамлетовской героиней была, скорее, Катриона в 'Комарре' - это для нее распалась времени связующая нить... 5 Но наиболее часто цитируемой пьесой во всем цикле романов остается 'Ричард III'.
'Ричард' близок культурной традиции Барраяра сразу по нескольким причинам: не только потому, что безжалостная борьба за трон - весьма актуальная тема, но еще и потому, что главный злодей в этой пьесе - урод, калека.
Конечно, в пьесе он мог бы сыграть аристократа. На Барраяре злодеи-интриганы во всех драмах были уродами и калеками. Если ему не суждено стать солдатом, возможно, у него есть будущее в качестве злодея.
- Я умыкну девчонку, - пророкотал Майлз зловещим басом, пытаясь испробовать непривычное амплуа, - и запру ее в своей темнице.'Ученик воина'
Если вы еще нетвердо в жизни выбрали дорогу... Что ж, если бы Майлз действительно решил стать злодеем, то Ричард мог бы стать для него весьма вдохновляющим примером: вот уж кто не нуждается в грубой силе (и темнице) для того, чтобы завоевать милость прекрасной леди. Для этого ему достаточно личного обаяния. Интересно, думал ли Майлз об этом, или строчки из 'Ричарда' сами собой выскочили у него из подсознания, когда он 'репетировал' с Элен в библиотеке?
Майлз наконец нашелся.
- Хорошо, - сказал он твердым учительским тоном. - Потом, после строчки 'Прошу мне милость эту оказать', ты говоришь: 'От всей души. Какая радость мне увидеть покаянье ваше...' 6 - Он почти нагло глянул на отца. - Добрый вечер, сэр. Мы здесь помешаем, наверно? Надо отыскать другой уголок для репетиций... Пойдем, Элен!'Ученик воина'
Какая жалость, что Майлз - с его-то актерским талантом - так и не стал актером. До чего ж он был бы хорош в этой роли! Но... возможно, ему все же довелось сыграть ее? Пусть и не на сцене... В том, с какой навязчивостью Майлз постоянно возвращается к этой пьесе, чувствуется, насколько сильно он связывает себя с образом Ричарда - в разные моменты этот пример служит ему и вдохновением, и предостережением. Он практически отождествляет себя с Ричардом. И от этого делается немножко не по себе...
И дело не только в физическом сходстве, хотя сходство потрясающее. Ведь их роднит еще и дьявольское хитроумие, и бешеная энергия, и феноменальное тщеславие, и удовольствие от манипулирования людьми, и вечная игра на публику - сотня личин на любой случай. И убежденность в собственном интеллектуальном превосходстве надо всеми прочими смертными, презрение к их правилам и законам. 7
"Что совесть? - слово; трус его придумал,
Чтоб храброго и сильного пугать."
Но главное - всепоглошающее желание доказать всему миру, а в первую очередь - самому себе, что... биология - еще не судьба. Или уже не судьба.
Ах, да. Еще одна черта - близость к трону. К слову, между Майлзом и абсолютной властью стоит гораздо меньше родственников, чем между Ричардом и английской короной. Да, конечно, Майлз не такой, он часто повторяет, что совсем не жаждет занять место Грегора - но не слишком ли подозрительно часто? Зная, с какой легкостью Майлз вживается в образ циничного властолюбца, остается лишь поражаться тому, насколько крепкие у Грегора нервы.
- Черт возьми, - сказала Элен охрипшим голосом. - Если бы я тебя не знала, то подумала бы, что ты двойник Безумного Ури. Выражение лица... Или мне показалось, или ты действительно сквозь пальцы посмотрел на угрозу уничтожения Грегора, потом предложил наставить ему рога, потом обвинил своего отца в гомосексуализме и сочинил отцеубийственный заговор в союзе с Кавилло... Так что же ты собираешься сделать на бис?
- Это зависит от... Я и сам хотел бы знать. - Майлз с трудом переводил дыхание. - Ну как я выглядел? Убедительно?'Игра форов'
- Ты действительно уверен, что это безопасно? Если он такой псих...
- Блестящий... нервный... капризный... неадекватный... Но уверяю тебя: пока он принимает соответствующие препараты, он вполне управляем.'Игра форов'
Нам такие подозрения кажутся абсурдными: мы-то знаем, что Майлз - хороший человек и вообще герой. Но ведь мы видим мир его глазами. А можете представить себе, как он выглядит в глазах своих многочисленных врагов, или даже просто сторонних наблюдателей? Для всех барраярцев он мутант, который жить-то не имеет права! Одна только его зловещая внешность - вкупе с крайне вызывающими манерами - вероятно, заставляет подозревать его не бог весть в чем. Вы думаете, ненависть к мутантам замешана только на неосознанном страхе 'такое могло случиться и тобой', ксенофобии? Как вам такая сентенция: 'Калеки и незаконнорожденные по сути своей завистливы: поскольку они сами обделены с рождения и ничего не могут с этим поделать, они сделают все для того, чтобы обездолить других'. Такая вот презумпция виновности. Очень по-барраярски, правда? (Хотя на самом деле это снова цитата из критики 'Ричарда III'.) А похождения Майлза дают весьма обширную пищу для таких подозрений. Он известен как человек, обладающий мощнейшим, едва ли не гипнотическим обаянием. Вы только вдумайтесь - ничтожный курьер СБ в чине лейтенанта, являющийся при этом доверенным лицом главы СБ и самого Императора, каким-то непостижимым образом заполучивший должность Имперского Аудитора - что это, как не мистика? Любой, кто имеет глупость перебежать ему дорогу, в скором времени либо погибает, либо наживает себе серьезные неприятности - причем без видимого вмешательства с его стороны. Да он сам дьявол собственной персоной! 8
Так что задатки для Гения Злодейства у него налицо. Просто он не желает пускать их в дело. Майлз, в отличие от Ричарда, не покорился роли, навязываемой ему природой и обществом, не начал мстить всему свету за несправедливость судьбы, а заставил эту свою темную сторону служить иным целям, используя плутовские методы для свершения героических деяний. Правда, ему лишь с большим трудом удается сдерживать свою шельмовскую природу... Как там? 'Два сражения из трех'... Ведь роль прожженого эгоиста гораздо привлекательнее. Вспомнить только, как в 'Учение воина' коварный голосок нашептывал ему отбить Элен у Джезека, бросить дендарийцев, отступиться от данного слова... Лишь чудеса эквилибристики позволяют ему выкарабкаться из этой истории, никого не предав. И ведь ему снова и снова приходится сталкиваться с этим выбором. Отчасти разобраться с этим вопросом Майлзу помогает встреча с собственным отражением в лице Кавилло.
- Бог мой, Элен, меня просто в дрожь от нее бросает!
- Да? - заметил Грегор, сидевший в той же позе. - А вы с нею, похоже, думаете одинаково.
- Грегор! - протестующе воскликнул Майлз. - Элен?! - Он надеялся, что хоть она защитит его от столь чудовищного сравнения.
- Как тебе сказать? Вы оба такие изощренные, - Элен с трудом подбирала слова. - И низкорослые. - Заметив сжатые губы Майлза и его потемневший от боли взгляд, она пояснила: - Ты не понял. Это скорее вопрос формы, чем содержания. Если бы ты был помешан на власти вместо, вместо...
- Вместо другой мании. Да, продолжай, пожалуйста.
- ...ты мог бы составить подобный план. Мне кажется, ты испытываешь удовольствие от того, что вычислил Кавилло.
- Ну спасибо. - Майлз сгорбился, как старик. Неужели правда? Неужели он таков? Зараженный цинизмом, получающий удовольствие лишь от манипулирования людьми - бронированные доспехи на злобной, насмерть раненной твари?'Игра форов'
Именно это нелестное сравнение заставляет Майлза пересмотреть свои приоритеты: 'Не все пути, а единственный путь...' Но противоречие все же осталось, чтобы снова дать о себе знать в 'Памяти', во время очередного кризиса личности. Короче, нелегкое это дело - быть человеком.
Интересно, СБ в курсе этих его... литературных предпочтений? Во всяком случае, Галени присутствовал при том, как Майлз под суперпентаталом читал 'Ричарда III' наизусть 9. Хотя Галени свой, он его не сдаст. А остальным об этом знать необязательно.
И, как будто всего этого мало, Лоис со свойственным ей садизмом проводит все новые параллели между своим героем и Ричардом. 'Была ль когда так ведена любовь? Была ль когда так женщина добыта?' 10 - размышляет Майлз, чувствуя, как его снова затягивает еще одна из ипостасей Ричарда, на этот раз - коварного обольстителя вдов. И добавляет с несвойственным ему смирением: 'Вряд ли, я думаю' 11 ...тут же принимаясь за разработку плана ухаживания. И готовясь к осложнениям. Он, конечно, был лишь косвенно причастен смерти Тьена, но со стороны это выглядело... нехорошо.
Еще одна общая черта - макиавеллевские методы. Ричард, конечно, недурственный интриган - сумел перессорить всю свою родню, чтобы потом перерезать их поодиночке, причем многие из его жертв до самой кончины оставались в убеждении, что Ричард - добрейший человек. Он заполучил свою корону...но все же в конце концов проиграл. Все потому, что на самом деле он был весьма посредственный макиавеллист. Истинное искусство - повергнуть своих врагов, не замарав при этом рук. И вот это как раз получается у Майлза лучше всего. Он не лицемерит, не прикрывается благородными мотивами - он действительно верит в них. И способен убедить в этом других. Вот почему он макиавеллист экстра-класса, гораздо опаснее Ричарда. Ричард, конечно, изверг, но Майлз еще хуже - он порядочный человек...
(Затемнение; зловещий смех за кадром) Бва-ха-ха-ха-ха-ха-ха!!!
1. Не ищите доказательств в книгах - этот факт упоминался лишь в послании самой Лоис на LOIS-BUJOLD mailing list; возможно, эта тема будет затронута в последующих книгах.
2. 'Цетаганда', глава 5, в самом конце - когда Майлзу впервые довелось лицезреть Райан. Первое, что приходит ему в голову - отчаянный вопль Ромео 'I am Fortune's fool!', понявшего, что он убил брата своей возлюбленной. В нашем переводе 'Цетаганды' эта реплика прозвучала как 'Ну и влип, дурак!'. Не совсем классический, но, на мой взгляд, вполе адекватный перевод.
3. 'Братья по оружию', глава 1 - в ответ на пассаж Элли Куин об 'аннексии' Комарры.
4. 'Танец отражений', глава 32 и последняя - когда Марк обсуждает с матерью свои шансы у Карин.
5. 'Комарра', глава 13 - 'Time is out of joint', в нашем переводе звучит как 'время не имеет границ'.
6. Действие первое, сцена вторая: 'Соблазнение леди Анны'. Одна из самых блестящих сцен в пьесе: Ричард, убивший мужа и свекра леди Анны, убеждает ее в том, что сотворил все эти преступления из любви к ней; и Анна, только что осыпавшая его проклятиями, от такого признания просто тает.
7. Временами кажется, что Лоис практически списала своего Майлза у Шекспира... Для чего? Чтобы дать герою еще один шанс?
8. Следует заметить, что большинство преступлений, якобы совершенных тем же Ричардом, были приписаны ему врагами уже после его смерти. Впоследствии в исторических хрониках его деяния обросли новыми злодействами - ради пущего эффекта. Короче, его просто оклеветали. Есть такая аксиома: 'история пишется победителями', а поскольку Ричард проиграл, то о нем осталась весьма дурная память.
9. 'Братья по оружию', глава 9 - на допросе Майлза с суперпентаталом. Уцепившись за слово 'winter', он начинает декламировать: 'Now is the winter of our discontent made glorious summer by this sun of York...' ('Итак, преобразило солнце Йорка в благое лето зиму наших смут...'). Это первые строчки 'Ричарда III' (определенно, это не 'Гамлет', как в нашем переводе). И далее, в 13-й главе - видимо, по свежим следам - Майлз снова цитирует ту же пьесу: 'Сбавь прыти, Джек Норфолк, послушай совета, твой Ричард пропал, его песенка спета'.
10. 'Комарра', глава 14 - во время допросы Катрионы под суперпентоталом. 'Was ever woman in this humour woo'd? Was ever woman in this humour won?' (в нашем переводе: 'Пытались ли вы привлечь внимание какой-нибудь женщины таким сортом юмора? Удавалось ли кому-нибудь таким юмором завоевать женщину?').
11. У Ричарда же вместо этого следует далее восторженный монолог:
Она моя, хоть скоро мне наскучит. Ха! Нет, каково! Пред ней явился я, Убийца мужа и убийца свекра; Текли потоком ненависть из сердца, Из уст проклятья, слезы из очей, - И тут, в гробу, кровавая улика; Против меня - Бог, совесть, этот труп, Со мною - ни ходатая, ни друга, Один лишь дьявол разве да притворство; И вопреки всему - она моя? Как! Неужели ею позабыт Ее супруг, славнейший принц Эдвард, Кого - тому три месяца всего лишь При Тьюксбери в сердцах я заколол? Природа на него не поскупилась: Второго рыцаря, чтоб был, как он, - Юн, мудр, отважен, и хорош собой, И царственен - не сыщешь в целом свете. И вдруг теперь она склоняет взор Ко мне, к тому, кто сладостного принца Скосил в цвету и дал ей вдовью долю? Ко мне, кто весь не стоит пол-Эдварда? Ко мне, кто так уродлив, так убог? Нет, герцогство поставлю против пенса, Что я досель не знал себе цены!
октябрь 2000 г.