Еретики Барраяра ===================== Юлия Михайлова, Андрей Зарецкий death_aka_skyer@mail.ru ------------------------------- Майлз сидел у окна в мягком и глубоком кресле, которое он ценил за "высокую степень удобства", как однажды выразился его младший сын в пору своего безоблачного детства. Лорд Аудитор специально приволок кресло из маленькой комнатушки, в которой он сидел когда- то, пораженный тем фактом, что его отставили, вернее вынудили подать в отставку с военной службы, хотя винить во всем этом Майлз мог только себя. Вот тогда-то Майлз и обнаружил это кресло, обладающее неоценимым свойством одновременно и расслаблять и концентрировать мысли. М-да, если бы оно могло говорить, то поведоло бы огромное количество интересных историй. Однако, это было всего лишь кресло, использование которого сводилось к самому непосредственному - на нем всего лишь сидели. Майлз сидел вот так уже несколько часов подряд, пытаясь начать думать о чем-то серьезном или хотя бы конкретном. Никак не получалось. Не то, чтобы мыслей не было вовсе, они были, но все как- то не по существу, все больше воспоминания и размышления "о судьбах моей родины... ". "Господи, "- подумал Майлз и тут же осекся. - "Вот так вот. И на меня это действует." Это словечко "ГОСПОДИ" слишком уж прочно обосновалось в повседневном языке. Слишком. И кажется, это понимал не он один. Все больше и больше народу в последнее время втихомолку критиковало Церковь, даже не ее как таковую, скорее политику, проводимую конгрегациями и апостольской коллегией. Все чаще раздавались вздохи о той, "прошлой" жизни, тому жизненному укладу, что существовал лет 20 тому назад. Что ж, тогда действительно жилось неплохо практически всем слоям населения, независимо от принадлежности к той или иной социальной группе. Или так только казалось Майлзу? Ведь он был тогда молод, а как известно, когда ты молод, то все кажется хорошим, прекрасным, особенно по прошествии многих лет. Впрочем, Майлз не ощущал себя очень старым. Он прожил то всего лет 50, а по современным меркам это всего ничего. Даже и не по современным. Хотя, конечно, он чувствовал, что начинает уставать. Но как раз этого допускать было и нельзя. Он всю жизнь был "маленьким гиперактивным дерьмицом", вот им-то он останется до конца дней своих. Тем более, что обстоятельства того требуют. Правда, лучше бы не требовали. Как понятно всякому несмышленышу, как только священники почувствовали, что их лодка дает течь, они сразу стали искать запасной выход. И выход нашелся, впрочем, он и не терялся. Инквизиция. Просто и понятно. "Что? Вы осуждаете действия Церкви, а значит волю Господню? Прекрасно, то есть ужасно! Вы... вы... ВЫ ЕРЕТИК!" И все. А дальше завертелись, заработали колесики, вот уже несчастный "еретик" сидит в церковных казематах, а вот его ведут на костер. Да, такового не было со времен периода Изоляции. Но недаром же говорят, что исторический процесс представляет собой кольцо. Не было - будет! И ведь работает же! Количество недовольных стало неуклонно уменьшаться, снова наступило время всеобщего благоденствия. С ума сойти можно. Все это, конечно, было еще терпимо, по крайней мере для форского сословия, а особенно для высокопоставленных форов- Аудиторов, графов, министров-форов и, естественно, императорской четы. Терпимо было и для военных, особенно СБ. Для них вся эта клюква перестала быть терпимой, как ни парадоксально, в первую очередь. А особенно для (угадайте с 3х раз... ) СБ. Церковь сунула нос в их дела, получила отпор. Тогда святоши предприняли ответный ход. Созвали церковный собор, пошушукались, пошушукались да и разродились гневной буллой "Единое святое". Название, кстати и содержание ее было практически полностью передрано с аналогичного документа из средневековья Земли. Смысл буллы был примерно таков: "Единственный истинный обладатель власти есть Бог, а на земле власть принадлежит лишь Церкви." Чуть ниже в послании было подписано (явно позже, чем основной текст) "и императору". Таким образом, получилось, что раз Церковь, а значит и Бог, не ведают о делах СБ, значит дела эти не от Бога, а как раз наоборот, от лукавого. Самое поганое, что этой чуши поверил верующий люд. А поскольку неверующего люда теперь днем с огнем не сыщешь, даже в совете графов - ну разве что кроме Майлза и лорда Доно, которого просто предали анафеме, а потом оставили в покое, не надолго, наверное, - то Императору пришлось согласиться, хотя формально он обладал абсолютной властью и мог пригнорировать волю народа. Но не таков был Грегор. К сожалению, возможно. И теперь Церковь была вхожа в СБ. Кроме того, были назначены наблюдатели из святош и даже создали департамент по делам "нечистым и неблагоугодным". Теперь добрались до совета графов. Хотят предоставить возможность иметь право голоса для своих высокопоставленных чинов. До Аудиторов тоже очередь дойдет, уж в этом-то Майлз не сомневался. И до Императора. Хотя все самое худшее было в перспективе,многие отрицали очевидные доводы, но можно было спорить по поводу Барраяра, где политическая обстановка была еще туда-сюда, но вот Зергияр и Коммара... Зергияр пал первым. Практически сразу, как только случилась та страшная катострофа, унесшая жизни вице-короля и вице-королевы. Эйрел и Корделия Форкосиганы погибли вместе с челноком, что должен был доставить их на Барраяр во время их очередного визита. Тогда у Майлза впервые случился сердечный приступ, не говоря уж о обычных припадках, которые он принимал как должное. Так вот, сразу после гибели родителей Майлза, святоши подсуетились и нашли способ склонить Грегора к тому, чтобы отдать Зергияр, в качестве церковного надела соответственно, в полное и безраздельное пользование святым отцам. Так что теперь власть на 3 планете Барраярской Империи полностью принадлежала Церкви. Можно сказать, оттяпали кусок пирога прямо из под носа. Размышления Майлза прервались его желанием прогуляться до винного погреба и обратно. Вернувшись, он достал бокал, откупорил бутылку и не спеша, любуясь игристым вином, наполнил его. Отпил, удовлетворенно крякнул, устроился в кресле, и мысли снова потекли в том же русле, что и раньше. М-да... Зергияр - теперь своего рода столица Вселенской Церкви. Хмм... А ведь он, Майлз, даже не особо задумывался над этим. Как-то незаметно Церковь распространила свое влияние и за пределы Барраярской империи, хотя зародилась в том виде, в каком существует сейчас, именно здесь, на Барраяре. Зергиярцы теперь подчиняются святошам, а не Грегору. Вот так-то. Какая ирония, верно? Именно при нем они стали Зергиярцами, он подарил им их собственный мир, новый мир, а они теперь чтят не его. Майлза большего всего смущал тот тревожный факт, что хоть бы кто был недоволен сменой власти. Хоть бы один человек. Даже из военных. Нет. Военные теперь - воинство Божие. И пекутся они не о славе Императора и Империи , а о славе Церкви. А правящий государь из рода, "которого народ едиными устами нарек Форбарру государем..." уже вроде и не причем. А Церковь? Грегор - помазанник божий. Церковь, придя в силу, еще раз короновала его. И на это пришлось пойти, вопреки всем традициям. Церковь что? Ее-то устраивает подобный расклад. Но он не устраивает их,форов,черт побери! И конкретно в лице Майлза Форкосигана, графа Форкосигана, Имперского Аудитора Форкосигана! Майлз вдруг резко вскочил и забегал по комнате, размахивая руками и грозя кулаком видневшимся из окна крестам недавно возведенного костела. И вдруг сник. Седеющая голова сникла, ноги сами опустили его в кресло. Вспомнилась старая шутка: Где Имперский Аудитор? Там,где хочет... кроме Церкви и ее дел... Можно бороться с врагами государства и, соответственно, врагами народа, но если народ видит во врагах друзей, а народ все-таки кое что понимает. Значит... Значит враги это они,форы. Это Император. Это он, Майлз. Враги государства. И бороться с ними надо. А борцы ждать себя не заставят, уж в этом-то маленький сгорбленный человек с бокалом вина в руках не сомневался ни секунды. Когда? Вот вопрос, пока открытый. Ненадолго... Майлз допил остатки вина в бокале и вышел из своей кельи. Он спустился вниз, зашел в библиотеку. Может появилось сообщение от младшего, что сейчас на Земле. Что-то нет от него вестей довольно давно. Странно. Хотя он мог выкинуть что-нибудь эдакое. В этом сынок пошел в отца, что уж говорить. Майлз ухмыльнулся и включил комм. Нет, сообщения с колыбели человечества не было. Форкосиган уже было потянулся выключить комм, но тут пришло сообщение от Грегора. "Странно," - подумал Майлз, - "он давно уже не вызывал меня по линии экстренной связи. Небось, случилось что." Опасения оправдались на все сто. На экране комма появилось лицо Грегора. Майлз, увидев его, отшатнулся. Таким он не видел Императора никогда. Ни-ког-да. Лицо августейшего было смертельно бледным, перекошенным, злым, даже испуганным, но не это поразило Майлза. Лицо было... жалким, униженным, а в глазах стоял ужас. Животный ужас. В таком состоянии Император мог быть только из-за своей семьи. Значит, с ней что-то не так, или Майлз совсем не знает Грегора. А уж он-то его знал, причем очень хорошо... Однако, несмотря на все эти тревожные обстоятельства, Майлз решил не спешить с визитом к Грегору. Пусть остынет слегка. Сейчас он не в состоянии твердо и трезво рассуждать. Форкосиган решил нанести визит завтра с утра. Кроме того, последний разговор с Императором оставил в душе неизгладимое впечатление, поэтому повторения подобного Майлз не желал. Не желал снова получить подтверждение тому, что августейший находится в почти полном подчинении Церкви. *** ... Грегор сидел в кресле с довольно бледным лицом, а Майлз расхаживал перед ним взад и вперед. - Грегор, ты понимаешь, что ты сделал? Ты можешь осознать, что за этим последует? - жестко спросил Майлз. - Не трави душу, Майлз, - огрызнулся Грегор. - Тебе легко меня судить. Сам ты всегда открещивался от возможности сесть на трон. Ты никогда этого не хотел. Слишком большая ответственность для тебя, не так ли? Ты никогда не хотел ее взваливать на себя. Ты предпочитал, чтобы этим занимался я. Ты много не знаешь, Майлз. Ты не можешь меня осуждать, тем более судить. Епископ давно положил глаз на Зергияр. Он всегда хотел заполучить эту планету. Но раньше твой отец сдерживал его прыть. После его смерти, это некому было сделать. Ты вряд ли захотел бы занять место своего отца. Они слишком давили и давят на меня. Мне нечего им противопоставить. Моя СБ мне уже фактически не подчиняется, боюсь, скоро дойдет очередь до армии. И что я буду тогда делать? Нельзя в одиночку отбится от огромной стаи волков. Ты это знаешь. - Знаю, - тихо подтвердил Майлз. - И чего ты от меня хочешь? - Чтобы ты не шел у них на поводу. Барраярское форское общество - это прежде всего традиции, а ты отказываешься от них одна за одной. Твой сын должен был носить имя твоего отца, а не твоего далекого предка Влада. Ты, когда узнал всю правду об отце, уже тогда отказался от идеи назвать своего сына в честь такого человека. Народ должен брать пример с Императора, а какой пример подаешь ты? - Нет! - запальчиво воскликнул Грегор. - Я отказался не поэтому. То, что мой отец был таким, каким был, не означало, что и мой сын будет таким же. - И добавил уже намного тише, избегая смотреть Майлзу в глаза. - Так захотел епископ. - Что?! - взорвался Майлз. - Грегор... - А что я должен был сделать? Эзар убил своего сына. У меня нет отца, но его роль с великим удовольствием заменит Иннокентий III. Я не хочу умирать в ближайшем будущем. Мне надо постараться сохранить хоть какие-то остатки власти в своих руках. Я не хочу, чтобы из Влада сделали нечто подобное им... *** Вот такой разговор состоялся тогда. Как тяжело все это. Майлз тяжело вздохнул: ну что за день такой сегодня? Воспоминания одолели вконец... Еще раз вздохнув, он вышел из кабинета, решив про себя, что ничего не скажет Катрионе. По крайней мере сегодня. Погода была хорошая, светило солнце. Майлз решил спустится в сад. Он в очередной раз подивился на то, во что превратила его сад Катриона. Раньше это был кусок земли. Теперь это Сад с большой буквы. Не так давно Катрионе привезли с Земли новый сорт роз, и не смотря на стоявшую на дворе раннюю осень, они цвели и благоухали, распространяя по округе свой тончайший аромат. Майлз сел на скамейку и стал ждать. Когда он выходил в сад, то Катриона каким-то шестым чувством ощущала его присутствие и тут же выходила к нему. Так было и на это раз. Она появилась прекрасная, как всегда. Она совсем не изменилась, только в волосах с каждым годом добавлялось седин. На ней была рабочая одежда, волосы были высоко забраны. Майлз вот уже в который раз восхищался ее красотой. Она подошла и села рядом с ним. Он привлек ее к себе и крепко поцеловал. - Я же испачкаю тебя, - понарошку возмутилась Катриона. - Одежда для того и создана, чтобы ее пачкать. А иначе зачем ее надо было бы стирать? Майлз старался казаться несерьезным, но, на его беду, его жена всегда знала, какое у него настроение. - О чем ты думаешь? - спросила она. - Обо всем том, о чем я думаю каждый день на протяжении последних трех лет. - Да, - тихо произнесла Катриона, - но что ты можешь сделать? Если даже Грегор не может... - Я сомневаюсь, что Грегор "не может". - Прости, Майлз... - Катриона, нахмурившись, поглядела на супруга. - Наверное, тебе не хочется говорить на эту тему,да? - леди Форкосиган всегда точно угадывала настроение мужа и стралась не надоедать ему, в периоды плохого расположения духа Майлза. Вот как сейчас. -Да, Катриона, не обижайся, но... -Не надо объяснять. Я понимаю. Майлз взял ее руки в свои и прижал к своей груди. Господи,как он ее любит... Они сидели на лавочке в благоухающем розами саду и, держась за руки, вспоминали, вспоминали... *** ... Как все хорошо начиналось. Его свадьба с Катрионой по своей пышности едва не затмила свадьбу Грегора и Лаисы. Во всяком случае, народу было не меньше. Хотя чему тут удивляться, ведь Майлз был не только лордом Форкосиганом, не только Имперским Аудитором, но и сыном вице-короля и вице-королевы Зергияра. Родители постарались на славу. Айвен искренне завидовал своему кузену. Ведь ему самому никак не удавалось найти себе достойную спутницу. Потом сыграли свадьбу Марк и Карин. И эта свадьба ничуть не уступала свадьбе Майлза. Эйрел и Корделия одинаково любили обоих своих сыновей. Потом и остальные сестры Куделка вышли замуж. Прошел год. У Майлза и Катрионы родился первенец, которого, по традиции, назвали Эйрелом. Майлз был очень счастлив. Он в глубине души надеялся, что это будет сын. Они не стали рисковать, как его родители когда-то, и сразу воспользовались маточным репликатором. Эйрел Форкосиган родился здоровым крепышем. Больше всех радовался граф Форкосиган, который очень надеяся, что сможет еще успеть понянчить внуков. Ведь когда родился Эйрел, графу было уже далеко за семдесят. Граф с графиней много времени проводили на Барраяре, нянчась с внуком. Все это омрачалось только одним: семья Катрионы так и не смогла простить ей, что она вышла замуж без их разрешения и согласия. Они отказались от нее и ее ребенка. Катриона достойно перенесла это. Она знала, что с Майлзом ей ничего не страшно. Да и Никки теперь никто не сможет у нее забрать. После того, как Грегор лично взял их под свою защиту, больше никто не посягал на ее права на сына. Эйрел и Корделия сразу полюбили этого мальчишку-сорванца. Корделии он напомилал Майлза в детстве, Эйрелу - его самого. Катриона всегда шутила:" Один Майлз в семье - это нормально, два - еще куда ни шло, но три - это кошмар". Эту "а-ля пословицу" чуть позже пришлось немного видоизменить и продолжить - родился еще один сын - Ксав. Таким образом в семействе Форкосиганов стало четыре "Майлза". Вице-король и вице-королева все чаще бывали у Майлза. Временами Майлз, в шутку, начинал возмущаться, что его дети чаще видят деда, чем родного отца, и скоро начнут их путать. Но на самом деле, он был рад, что родители так часто бывают у него. Временами особняк Форкосиганов превращался в настоящий зверинец. В то время, когда Корделия и Катриона, сидя в гостиной, пили чай и обсуждали свои маленькие женские тайны, стены особняка сотрясали нечеловеческие крики, шум, топот ног. Вся мужская половина Форкосиганов, включая пожилого графа, который так же был не прочь тряхнуть стариной, носилась по дому, изображая то космических пиратов, то дендарийских наемников, то еще кого-нибудь. Частенько в эту забаву вовлекались и телохранители с оруженосцами, причем не только лорда, но и графа Форкосиганов. И вся эта орава носила по дому и саду, превращая их в театр военных действий. Вскоре Никки отдали в Военную Академию. Он ще в детстве проявил неплохие задатки разведчика и его обучение в основном было направлено на развитие именно этого навыка. А потом... ... потом все это и началось. На Барраяре появлась церковь, которую расформировал сам Дорка "Справедливый" около 200 лет назад. За рекордно короткие сроки церковь стала Церковью. Глава Церкви, епископ Иннокентий III, начинает становится выше и главнее Императора. Почти все барраярские службы и учреждения претерпели изменения. Майлз был рад, что Николас успел закончить Академию и теперь работал далеко от Барраяра, но все же на Барраярскую СБ, точнее на Барраярскую Церковную СБ, что злило Майлза еще больше. Тогда, посоветовавшись с Катрионой, было принято решение отправить Ксава в Академию на Землю. Ксав принял это известие с радостью. Граф поддержал решение сына. Одной проблемой стало меньше, но с каждым днем их становилось все больше и больше. Три года назад у Майлза случился первый сердечный приступ, когда погибли его родители. После этого Грегор подписал бумаги, согласно которым Зергияр стал принадлежать Церкви. Это стало прецедентом, поскольку ничего подобно раньше не было. Еще одна беда пришла внезапно. Основной проблемой стал Эйрел. К большому несчастью Майлза и Катрионы он стал рьяным католиком и во всем поддерживал епископа. Для Майлза это стало большим ударом. Хорошо, что не повторился его сердечный приступ, но его припадки стали более сильными. Он просто не знал, что ему делать. Эйрел не хотел его слушать и понимать. Майлз был рад, что его родители не дожили до этого... *** ... Майлз очнулся от воспоминаний внезапно, услышав тихий возглас Катрионы. Оказалось, он так сильно сжал ей руки, что она не смогла подавить возгласа. - Прости, я не заметил что причинил тебе боль... - Все нормально. Думаю, что если бы я сжимала твои руки сейчас, ты бы просто визжал от боли, дорогой. - Катриона улыбнулась. Глядя на эту родную улыбку, Майлз понял: он должен во что бы то ни стало сделать так, чтобы эта улыбка, ставшая такой редкой, никогда не сходила с лица ненаглядной Катрионы. - У тебя получился великолепный сад, дорогая, - тепло проговорил Майлз, гладя Катриону по руке. - Эти земные розы просто восхитительны. - Знаю, ты это уже говорил неоднократно, - улыбнулась в ответ Катриона. - Но у тебя золотые руки. Я никогда не устану восхищаться всем, что ими было сделано. И не только ими, - Майлз озорно улыбнулся. Катриона прекрасно поняла, на что он намекает и сделала вид, что немного обиделась. - Фи, Майлз, не уподобляйся своему брату, будь любезен. В нашей семье только один пошляк и имя ему лорд Марк Пьер Форкосиган. Майлз выставил руки вперед ладонями вверх, словно сдаваясь. - Хорошо, хорошо. Не обижайся. - Так и быть, не буду, - согласилась Катриона, звонко поцеловав мужа в щеку. - Разве на тебя можно сердиться? - Конечно, нет. Вдруг лицо Катрионы стало серьезным. - Вы снова вчера ругались с Эйрелом? - Как обычно, - пожал плечами Майлз. Эти ссоры в последнее время действительно стали регулярными. - Я бы не сказал, что мы ругались. Просто мы пытались убедить друг друга в собственной правоте. - И у вас это, как всегда, не получилось, - расстроенным голосом констатировала Катриона. Ее очень огорчали эти выяснения отношений, и то, что эти двое никак не могли поладить. Больше всего ее расстраивало то, что такое непонимание было именно с родным сыном. - Не расстраивайся, - успокаивал Майлз, глядя на ее расстроенное лицо. - Я его все равно очень люблю. Несмотря ни на что. Хотя, должен признаться, что наши отношения все больше и больше начинают походить на отношения между моим отцом и дедом. Дед всегда любил его, но почти никогда не понимал. Чего стоил тот скандал, когда родился я. Но кое-чем они все же отличаются. - И чем же? - поинтересовалась она. - Дед не понимал отца, но он и не пытался. А я пытаюсь, черт возьми! Пытаюсь! - гневно воскликнул Майлз, вскинув голову. - Я пытаюсь понять даже Грегора, в то время как граф Петер Пьер Форкосиган просто объявил бы, что Грегор предал Империю и форов! И тут он почувствовал, что голова пошла кругом, перед глазами заплясали конфетти, тело стало ватным и, чтобы не упасть, ему потребовалось вцепиться изо всех сил рукой в спинку скамейки. - Майлз, тебе плохо? - испуганно вскрикнула Катриона. - Что?! Сердце или припадок? Я позову кого-нибудь. Она собиралась встать, но Майлз схватил ее за руку, не давая этого сделать. Катриона взяла лицо Майлза в свои ладони. Поверх одной из них Майлз положил свою. Он закрыл глаза, потом открыл и медленно поднял голову. Он смотрел, не мигая, на лицо Катрионы до тех пор, пока черты ее лица не приобрели четкость. Жена смотрела на него испуганными, преданными, любящими глазами. Майлз невольно подумал, что ни одна из его женщин никогда ТАК на него не смотрела. - Успокойся, это не сердце, иначе я хватался бы за грудь, - попытался отшутиться он. Но на Катриону это не подействовало. - Тогда - припадок, но это не похоже на него, - с сомнением в голосе заключила она, вглядываясь в его лицо. За все эти годы она вдоволь успела на них насмотреться, хотя Майлз этого не одобрял. Но она заявила, что, как его жена, должна все знать о своем муже и все делить. Майлз не смог с этом поспорить. Он вообще старался не применать свои хитрости к этой женщине. - Когда ты проверялся в последний раз? - Совсем недавно, - честно ответил Майлз. - До критического уровня еще не далеко. Не волнуйся. Это просто нервы. я все время забываю, что мне уже не 30. - Тебя надо себя беречь. - Ты так говоришь, будто я уже дряхлый старик, - возразил Майлз. - Нет, ты - не старик, - усмехнулась Катриона. - Ты - ненормальный с не менее безумным прошлым со всеми вытекающими последствиями. Майлз улыбнулся и, притянув ее к себе, поцеловал. Как же он любит эту женщину! Уже был поздний вечер, когда Майлз снова сидел в библиотеке перед коммом, на этот раз разбираясь в различных счетах и бумагах, связанных с особняком. ИНТЕРЕСНО, ПОЧЕМУ ИХ КОЛИЧЕСТВО НИКОГДА НЕ УМЕНЬШАЕТСЯ? ЭТОТ ДОМ ПОЖИРАЕТ ОГРОМНОЕ КОЛИЧЕСТВО ДЕНЕГ, НЕСМОТРЯ НА ТО, ЧТО КОЛИЧЕСТВО ЖИВУЩИХ ПОСТОЯННО УМЕНЬШАЕТСЯ. Майлз завел привычку самому заниматься счетами дома. Катрионе он оставил все остальное. И забот у нее хватало. Различными приемами, которые давали Форкосиганы, занималась исключительно она. Вначале ей помогала, когда была на Барраяре, Корделия, но после ее смерти на этом посту ее заменила тетя Элис. Тетя Элис. Она постарела за эти годы, но все еще была очень привлекательной женщиной. Ее роман с бывшим шефом СБ продолжается до сих пор. Айвена это, по мнению Майлза, даже радует. Его матушка большую часть времени уделяет Саймону и иногда умудряется оставить его в покое. Ведь в свои пятьдесят с небольшим Айвен так и не женился. Но он не теряет надежды найти себе достойную спутницу жизни, ровно как и его драгоценнейшая матушка, которая постоянно укоряет его в том, что ей так и не удастся понянчить внуков. Хотя Майлз никогда не понимал, почему Айвен никак не женится. Ведь, в противовес Майлзу, Айвен был высоким голубоглазым блондином. и ему не надо было прилагать усилий, чтобы завоевать женщину, как это делал Майлз. Женщины сами вешались ему на шею. Но... Сердце Айвена по-прежнему оставалось незанятым, в смысле по-серьезному занятым, хоть увлечений у него всегда было хоть отбавляй. Майлз еще раз проверил счета. Вроде все сходилось. Тут в дверь кабинета постучали. - Войдите, - откликнулся Майлз. Дверь открылась и вошел Морган, один из телохранителей. Майлз повернулся к нему. - К вам пришел лорд Форпатрил, милорд, - проговорил он. - Я проводил его в Желтую Гостиную. Майлз улыбнулся уголками рта. Вот уже три года, как он стал графом, но все по-прежнему зовут его "милорд". - Хорошо. Спасибо, Морган. Моя жена все еще в саду? - поинтересовался Майлз. - Да, милорд. Мне пригласить ее? - Нет, Морган. Ты можешь идти. Морган поклонился и вышел, неслышно закрыв за собой дверь. Майлз вернулся к комму, кинул последний взгляд на экран и, отослав все это Ципису, который по-прежнему был управляющим Форкосиганов, выключил комм. Он встал и поплелся в гостиную, где уже сидел Айвен и потягивал и маленькой белой фарфоровой чашечки кофе. - Здорово, братец, - приветствовал он Майлза. - Айвен, - ответил на приветствие Майлз, плюхаясь в соседнее кресло. - Чему обязан? Ты ведь должен быть на службе. - Я решил устроить себе выходной, - равнодушно ответил Айвен. - Кому я нужен на этой службе. Даже в Генштабе уже на форов смотрят косо. Особенно на "приближенных". Майлз понял, что эта призрачная фраза была ничем иным, как намеком на близко приближенных к семьям Форбарра и Форкосиган. - Неужели нас уже считают настолько опасными? - уживился он. - Похоже на то. Майлз глубоко вздохнул и, откинувшись на спинку кресла, сложил руки на груди. - А как дела в "королевстве датском"? - процитировав класика, поинтересовался Айвен. - Как обычно. - От Ксава нет вестей? - Нет. - А как Эйрел? - спросил Айвен и тут же пожалел об этом. Потому что Майлз переменился в лице. - Что-то случилось? - И да и нет. - немного уклончиво проговил Майлз. - Все как обычно. Вчера был грандиозный скандал по поводу его излишней религиозности. - Но ведь ты всегда уважал его мнение и стремление совершать собственные ошибки, а не учиться на твоих. - Да, я этого не отрицаю. Но... ты знаешь, что сделали прихвостни епископа? Они рассекретили кое-какие документы о моих операциях, когда я служил в СБ, и дали ему прочесть! - Майлз побелел от негодования. - "Дабы сын знал, кои позорные деяния совершал его отец, потому как рядом с ним не было Господа нашего". В произнесенных Майлзом словах Айвен без труда узнал речь епископа. - И знаешь что? - спросил Майлз. - Эйрел разделяет его мнение. Он вчера выговаривал мне, как будто я нашкодивший мальчишка, как надо и как не надо проводить боевые операции. - Да-а, - протянул Айвен. Он сочувствовал своему кузену. - А Катриона? - Она слышала, что мы ссорились, но не думаю, что знает из-за чего. - Твои ссоры с сыном становятся все более частыми, - констатировал Айвен. - И что ты намерен делать? - Пока не знаю. Я все надеюсь, что у него это пройдет. Как хорошо, что двое остальных моих сыновей не похожи на него, - радостно произнес Майлз. Николаса, сына Катрионы от первого брака, он тоже считал своим. - Да уж, - усмехнулся Айвен. - Те пошли в тебя, причем очень явно. - Это хорошо или плохо? - с интересом поинтересовался Майлз. - Ну, это трудно сказать, - протянул Айвен, откусывая печенье и запивая его кофе. - Николас уже взрослый, ему почти 30. Он уже ПОЧТИ остепенился, - Майлз уловил это выделение и подавил улыбку. Он прекрасно знал, что Айвен намекает на его, Майлза, жизнь в этом возрасте. - Надеюсь, что его карьера не закончится, как твоя. А ВОТ ЭТО УДАР НИЖЕ ПОЯСА, АЙВЕН. Я ТЕБЕ ЭТО ПРИПОМНЮ. - Но Ксав... , - продолжил Айвен, хитро ухмыляясь. - Ему 17. Ты помнишь, что было с тобой? - Помню, - пробурчал Майлз, но знал, что раз Айвен начал, то не упустит возможности поиздеваться. - Ты улетел в Тау Верде, захватил корабль, набрал себе целую команду наемников, превратил их в Дендарийских наемников, поиграл в войну, и... , - как всегда самое сладкое для себя, но горькое для Майлза, Айвен приберек напоследок, - ... был обвинен в измене по закону Форлопулоса, - при этих словах Майлз вздрогнул. - Ну, а что было дальше... - Хватит, Айвен, - раздраженно прервал его Майлз. - Ты хочешь перечислить всю мою биографию? - Нет, - успокоил его Айвен. - Но если двое сыновей пошли в тебя, то в кого пошел... Эйрел? Айвен поставил его этим вопросом в тупик. Майлз и сам хотел бы это знать. Если форское общество - это преданность и честь, то Эйрел этому обществу явно не принадлежал. Хотя Майлз никогда не знал отца Грегора, кронпринца Зерга, но он видел хроники, секретные документы, слышал разговоры и рассказы родителей, и Эйрел чем-то напоминал его. Эйрел вообще пошел другой дорогой. Раньше присутствие в семье фора сына, не отучившегося в Военной Академии, было нонсенсом. Но Эйрел отказался от этого, заявил, что не будет военным. Для Майлза это было шоком, но он, скрепя сердце, согласился с решением сына. - Не знаю, - наконец проговорил Майлз. - Мы как-то говорили на эту тему с Катрионой и она сказала, что он в чем-то похож на ее отца. - А что за человек был ее отец? - поинтересовался Айвен. - Почему "был"? Он и есть, - поправил кузена Майлз. - Мы остановились на том, что он похож на моего деда, но является намного уменьшенной копией. - Да-а. Повезло тебе. Нечего сказать. - Он еще молод. Он вполне может разочароваться в своих приорететах. - Ты думаешь? - с сомнением в голосе спросил Айвен. - Я... надеюсь на это, - тихо проговорил Майлз. - Не знаю, братец... Может оно и к лучшему все это. Мы ничего не понимаем, я мыслю так. Видишь, Грегор абсолютно спокоен, его вся эта кутерьма устраивает. - Айвен откинулся на спинку кресла и довольно кивнул сам себе головой. Вот так. Он придумал для собственного успокоения сказку и удачно скрывался в собственном заблуждении, словно в панцире. Однако, панцирь этот не выдержал пристального взгляда Майлза. - Ой, ну ладно, ладно! - Айвен смущенно отхлебнул кофе. - Я сам не верю в то, что сказал. К сожалению. -Я рад, Айвен, иначе мне пришлось бы переубеждать тебя, а это непосильное занятие даже для меня. И скажу тебе еще кое-что. Ты должен знать. Грегора не устраивает эта, как ты позволил себе выразиться, "кутерьма". И сегодня я, кажется, получил этому доказательства. Майлз рассказал Айвену об утреннем разговоре. *** Майлз проснулся в отвратительном расположении духа, и, кроме того, после вчерашнего припадка или что там такое вчера с ним случилось, дико болела голова. Кроме того, перспектива поездки во дворец и разговора с Грегором, не предвещавшая хороших новостей, угнетала. Посмотрев на хронометр, он понял, что уже довольно поздно. Катриона уже давно встала. Он встал, накинул халат и, подойдя к окну, смог в этом убедится. Катриона была в саду и возилась с растениями. Она очень любила растения и смогла превратить сад Форкосиганов в нечто особенное. Она посадила деревья и кустарники, сделала клумбы, на одной красовался родовой герб Форкосиганов - горы и кленовый лист. В свое время Катриона с отличием закончила курс садоводства и стала в этом деле одним из лучших специалистов. У нее всегда было много заказов - многие форы и просто богатые горожане хотели иметь у себя во дворе хоть что-то отдаленно напоминающее сад Форкосиганов. Одним из первых заказчиков был Грегор. И Катриона сумела превратить императорский сад в уникальное произведение искусства. Катриона никогда не останавливалась на достигнутом. Она постоянно совершенствовала их сад, что-то добавляя, что-то убирая, но так, чтобы это не нарушало гармонию в целом. Еще несколько лет назад такие обновления были регулярными, но не потому, что Катриона хотела усовершенствовать сад, а потому, что эти посадки удивительно переставали напоминать его. После пары дней игр с детьми, сад больше походил на поле боя. Но Катриона никогда не ругала их за это. Она все понимала. Она вообще была на удивление понимающим человеком. Позже Майлз не переставал удивлятся, как ее муж, Тьен Форсуассон, прожив с ней столько лет, так этого и не понял, и постоянно унижал ее. При посещении Комарры, когда была та проблема с отражателем, Майлз был невольным свидетелем их семейной жизни. И он никогда не мог понять Тьена. Майлз любил наблюдать, как она работает. Это его умиротворяло. Сейчас, когда была эта внутренняя проблема, когда дети "разъехались" в прямом и переносном смысле - Катриона была тем единственным, что поддерживало в нем жизненные силы. Майлз прошел в ванную, принял душ, надел домашние брюки и рубашку и спустился на кухню. Матушка Кости, постаревшая за эти годы, по-прежнему готовила для Форкосиганов. Майлз ни за что не хотел с ней расставаться. Она по- прежнему была "генералом" на кухне, но несколько лет назад Майлз нанял еще двух кухарок, ей в помощь. Причем при этом был целый конкурс. Слава матушки Кости уже успела широко распростаниться и было много желающих учиться у нее. Да и работать в доме Форкосиганов, хотя в свете нынешнего положения - достаточно опасно. За последние годы семья Форкосиганов приобрела популярность, причем абсолютно ненужную, как любил говорить Майлз. Как бы там ни было, но матушка Кости была убеждена, что хорошим кулинаром не становятся, а рождаются, и поэтому устроила всем желающим жесткий отбор, в результате которого отобрала двух девушек. Они-то теперь и работают у Форкосиганов. - Вы уже встали, милорд? - удивленно произнесла она, увидев Майлза на кухне. - Вас это удивляет? - немного недоуменно поинтересовался Майлз, садясь за стол. - О! Я не хотела вас обидеть! - воскликнула она. - Просто графиня с утра предупредила, что ваш завтрак скорее всего будет обедом, милорд. - Понятно, - слегка улыбнулся Майлз. - Но, тем не менее, я уже встал и мне хотелось бы поесть. Что у нас сегодня? - Как обычно, милорд. Желаете, чего-нибудь другого? - Нет, благодарю. За последние годы его завтрак стал традиционным: бутерброды, яичница, кофе. Ему не хотелось переходить на что-либо другое. И потом, при его телосложении он всегда мало ел. Это было одной из основных проблем его брата-клона, Марка, когда того готовили на замену ему. Ведь тело Марка было нормальным, просто его переделали под тело Майлза, но метаболизм остался прежним и поэтому Марк ел больше, что неизменно приводило к довольно быстрому набору веса. Матушка Кости поставила все это перед ним и занялась своими делами. Она не предложила Майлзу перейти в столовую потому, что знала: когда Майлз ел один, то предпочитал делать это на кухне. Он довольно быстро расправился с завтраком(обедом?) и отправился на поиски Пима. Он проходил по коридорам, галереям и осознавал, что его дом вновь стал таким, как и двадцать лет назад. Он снова осознал, что "старые дома сильно скрипят по ночам". Дом Форкосиганов вновь становился пустым. Пим отыскался в гараже. Он вновь возился с лимузином. - Что, Пим, эта колымага снова не работает? - спросил он, приседая на корточки рядом с лежащим под днищем машины оруженосцем. Пим тут же вылез из-под нее. - Ничего, сэр. Я ее починю. С добрым утром, сэр. Пим был практически единственным, кто не сильно изменился за прошедшие годы. Он был все тем же поддянутым Пимом с проседью в волосах. Нельзя сказать, что сам Майлз сильно постарел, нет. Ему было всего лишь 52. Ему было 7, когда его отцу было столько же. Выглядел он тогда достаточно моложаво, как и Майлз сейчас. На лице появились новые морщинки, но не очень много, волосы были с проседью, но не сильно, серые глаза могли быть по-детски непосредственными, а могли быть по-настоящему стальными, такими, что у глядящих в них мороз пробегал по коже. - Как вы, сэр? - спросил Пим. Он явно намекал на разговор Майлза с Эйрелом и последующее плохое самочувствие своего хозяина. Скандал был еще тот. Майлз все удивлялся, как не сбежался весь дом. Хотя, весь дом об этом уже второй день судачит. - Нормально, Пим. Спасибо. Эйрел дома? - Нет, сэр. Он ушел рано утром. Графиня его видела. - Ладно. Как новые охранники? - поинтеровался Майлз. Несколько дней назад СБ прислало новых "телохранителей" для Лорда Аудитора и его семьи. Все прекрасно знали, что это за телохранители. Поэтому Майлз оставил практически всю прежнюю охрану, неофициально разумеется. А Пим был у них начальником. - Как вы и ожидали, - откликнулся Пим. - Больше шпионят, чем охраняют. - Я оставил ребят, так что приглядывайте за ними. Если что, то делайте все тихо, без лишнего шума. Я не позволю епископу лезть в мою семью. Да, Пим, через час мы с тобой должны выехать из дома. Сегодня мне надо быть в императорском дворце. Успеешь подготовить эту груду металла на колесах? - Если надо, управлюсь и быстрее, милорд. - Отлично, но спешить не стоит. Тогда я пошел собираться. Уходя, Майлз подумал, что ему удалось найти уважительную причину для того, чтобы отсрочить поездку во дворец еще на целый час.