(Lois McMaster Bujold, "Labirinth", 1989)
Перевод (c) - Анны Ходош (annah@thermosyn.com) от 26.10.2003
Шеф безопасности, наконец выведенный из-под действия фаст-пенты, оказался весьма недоволен, когда сержант признался, что чуть раньше вечером отпустил троих людей в военной форме. Он поднял по тревоге всю смену охраны и отправил вооруженный отряд выследить скрывшихся дендарийцев. Затем с таким же испуганным выражением на лице, с каким выдавил свое признание сержант (разве что, на взгляд Майлза, сдобренным угрюмым удовлетворением и тошнотою от лекарств), он набрал номер.
— Мой господин? — осторожно начал шеф безопасности.
— Что там, Моглиа? — Физиономия барона Риоваля была заспанной и раздраженной.
— Прошу прощения, что беспокою Вас, сэр, но я подумал, Вы захотите это знать: мы только что поймали непрошеного гостя. Не обычный вор, судя по его одежде и оборудованию. Парень странного вида, что-то вроде карлика-переростка. Пробрался по коммуникационным шахтам. — Моглиа продемонстрировал в качестве улик контейнер для биообразцов, электронные устройства для обезвреживания сигнализации и оружие Майлза. Сержант выпихнул спотыкающегося пленника в поле обзора видеокамеры. — И он задавал массу вопросов про бхарапутрянское чудище.
Губы Риоваля приоткрылись. Потом глаза его засияли, он откинулся назад и расхохотался. — Я должен был догадаться. Крадете, когда нужно купить, адмирал? — Он фыркнул от смеха. — О, прекрасно, Моглиа.
Шеф безопасности нервничал теперь чуть меньше. — Вы знаете этого мутантика, мой господин?
— Еще бы. Он назвался Майлзом Нейсмитом. Наемник, заявляет, что он адмирал. Разумеется, сам себя и произвел в это звание. Отличная работа, Моглиа. Задержите его, я буду утром и разберусь с ним сам.
— Как именно задержать, сэр?
Риоваль пожал плечами. — Развлекайтесь сами. Как хотите.
Когда изображение Риоваля исчезло, Майлз обнаружил, что и шеф СБ, и сержант охраны сверлят его весьма внимательными взглядами.
Исключительно чтобы дать выход эмоциям, шеф безопасности с размаху двинул Майлза в живот, пока того держал здоровенный охранник. Но Моглиа сам еще неважно себя чувствовал, чтобы получить от этого должное удовольствие. — Пришел поглядеть на игрушечного солдатика Бхарапутры, а? — выдохнул он, потирая собственный желудок.
Сержант охраны поймал его взгляд. — Знаете, а мы можем исполнить его желание.
Шеф безопасности сдержал отрыжку и улыбнулся, блаженно представив себе эту картинку. — О, да...
И здоровенные охранники поволокли Майлза за руки и за ноги - он лишь молился, чтобы ему руки не переломали, - вдоль по коридору и вниз по лифтовой шахте; сержант с шефом безопасности шли рядом. Последний лифт привел их в самый низ, в пыльный подвал, набитый складированным и испорченным оборудованием. Они подошли к запертому люку в полу и открыли его. Вниз в темноту вела металлическая лесенка с перекладинами.
— Последнее, что мы туда бросили - крысу, — любезно сообщил Майлзу сержант. — Девятая модель взяла и просто откусила ей голову. Жутко хочет есть. Метаболизм как у доменной печи.
Охранник согнал Майлза на лестницу и заставил спуститься где-то на метр с помощью нехитрого приема - колотя дубинкой по вцепившимся в ступеньку пальцам. Остановившись вне пределов досягаемости дубинки, Майлз вгляделся в скудно освещенный камень книзу. Еще там были столбы, тени и холодная тьма.
— Девять! — позвал сержант в отдающуюся эхом темноту. — Эй, Девять! Ужин! Иди лови!
Шеф безопасности издевательски рассмеялся, но тут же схватился за голову и вполголоса застонал.
Риоваль сказал, что утром лично займется Майлзом, и, конечно, охранники поняли, что пленник их боссу нужен живым. Или не поняли? Или он не нужен? — Это что, темница? — Майлз сплюнул кровь и огляделся вокруг.
— Нет-нет, всего лишь подвал, — радостно заверил его сержант. — Темница - для платежеспособных клиентов. Ха-ха-ха. — Фыркая над собственной шуткой, он пинком захлопнул крышку люка. Сверху донеслось клацанье запирающего механизма. И тишина.
Перекладины лестницы обжигали холодом сквозь носки. Зажав стойку локтем, Майлз сунул ладонь под мышку черной футболки - чтобы хоть ненадолго согреть. В серых брюках ни осталось ничего - разве что плитка рациона, носовой платок, да еще его собственные ноги.
Он простоял на лестнице долго. Наверх карабкаться бесполезно; лезть вниз особенно не привлекает. Постепенно потрясающая боль в нервных узлах притупилась, а физический шок, от котрого его трясло, прошел. Но он оставался на месте. Холодно.
"Могло быть и хуже", размышлял Майлз. Сержант со своим взводом мог бы захотеть поиграть с ним в Лоуренса Аравийского и шестерых турок. Коммодор Танг, начальник штаба дендарийцев и признанный фанатик военной истории, не так давно вывалил на Майлза целую серию классических военных мемуаров. И как полковник Лоуренс сбежал из этой ловушки? Ах да, прикинулся дурачком, и пленители просто вышвырнули его наружу, в грязь. Должно быть, Танг всучил свою книгу и Мьюрке.
Как только глаза привыкли, Майлз выяснил, что темнота - понятие относительное. Слабо светящиеся потолочные панели тут и там испускали болезненное желтоватое сияние. Наконец Майлз спустился еще на два метра и встал на твердый камень.
Он вообразил себе новостную строку - дома, на Барраяре: "Тело имперского офицера найдено в сказочном дворце Царя Плоти! Смерть от истощения?" Черт, это вовсе не то блестящее самопожертвование на службе императору, решиться на которое он некогда клялся. Это просто стыдно. Может, бхарапутрянская тварь съест улики?
Держа в уме это мрачное утешение, он захромал от колонны к колонне, останавливаясь, прислушиваясь, оглядываясь. Может, где-нибудь окажется еще одна лестница? Может, кто-то забыл закрыть люк? Может, еще есть надежда.
Может, что-то двигается в тени прямо за этой колонной...
У Майлза перехватило дыхание, и вновь он задышал лишь тогда, когда нечто движущееся оказалось толстой крысой-альбиносом размером с броненосца. Увидев Майлза, крыса шарахнулась и быстро побежала прочь, цокая когтями по камню. Всего лишь сбежавшая лабораторная крыса. Чертовски крупная, но всего лишь крыса.
Огромная струящаяся тень напала из ниоткуда и с невозможной скоростью. Поймав крысу за хвост, существо с размаху шмякнуло визжащую тварь о колонну и с хрустом размозжив ей голову. Мелькнул толстый ноготь-коготь, и мохнатое тельце оказалось вскрыто от грудины до хвоста. Яростные пальцы, разбрызгивая кровь, ободрали с крысы шкуру. Клыки Майлз заметил лишь тогда, когда они впились и погрузились в крысиное мясо. Самые настоящие, а не декоративные, клыки украшали выступающую челюсть с длинными губами и широким ртом; однако общее впечатление создавалось волчье, а не обезьянье. Плоский нос; широкие брови "домиком", высокие скулы. Волосы - темная спутанная масса. И да, поджарое, напряженное, мускулистое тело полных восьми футов росту.
Карабкаться обратно на лестницу было плохой идеей: это создание просто сдернет его со ступенек и поступит, как с крысой. Взлететь наверх по колонне? Разве что для существа, у котрого присоски на пальцах и ступнях; вот это биоинженерная комиссия не додумала. Замереть и притвориться невидимкой? Майлз и так выбрал эту последнюю линию защиты - он оцепенел от ужаса.
На здоровенных ступнях, босых на холодном камне, тоже были когти вместо ногтей. Но это существо носило одежду, нечто вроде зеленого лабораторного костюма - подпоясанное кимоно и свободные штаны. И еще одно.
"Мне не сказали, что это женщина."
Она почти покончила с крысой, когда подняла глаза и увидела Майлза. С окровавленными руками, окровавленным лицом, она застыла так же, как и он.
Судорожным движением Майлз вытащил из набедренного кармана расплющенную плитку рациона и на вытянутой ладони протянул ей. — На сладкое? — истерически улыбнулся он.
Уронив обглоданный скелет крысы, она цапнула плитку из его руки, содрала обертку и в четыре приема проглотила. Потом шагнула вперед, ухватила Майлза за руку и за футболку и подняла к своему лицу. Когтистые пальцы впились в кожу, ноги у Майлза болтались в воздухе. А изо рта у нее пахло, как он и предполагал. Воспаленные глаза горели. — Вода! — прохрипела она.
"Мне не сказали, что она разговаривает..."
— Гм-м.... вода, — пискнул Майлз. — Точно. Где-то здесь рядом должна быть вода - смотри, вон там трубы под потолком. Если ты, э-э, опустишь меня вниз, хорошая девочка, я попытаюсь найти трубу с водой или еще что-то...
Она медленно поставила его на ноги и выпустила. Майлз осторожно попятился, разведя по сторонам открытые ладони. Откашлявшись, он попытался вернуть голос к низкому, успокаивающему тону. — Давай попробуем там. Потолок понижается, или, скорее, скальная основа идет вверх... где-то возле световой панели, вон там, тонкая труба из композитного пластика - белый цвет обычно обозначает воду. Серый нам ни к чему, это канализация, красный тоже - силовые кабели и оптика... — Трудно сказать, что именно она понимает, но тон для животных значит все. — Если ты, э-э, могла бы подержать меня на плечах, как мичман Мьюрка, я бы дотянулся и раскрутил вон тот переходник... — Майлз сопровождал слова жестами и пантомимой, не уверенный, достигает ли хоть что-то разума, таящегося за этими жуткими глазами.
Окровавленные руки, вдвое больше его собственных, вдруг обхватили его за бедра и рывком подняли наверх. Он уцепился за белую трубу, медленно потянулся к навинчивающемуся переходнику. Плотные плечи под его ступнями шевельнулись - она шагнула в ту же сторону. Он ощущал дрожь ее мышц - а не только сам трясся. Резьба тугая, нужны инструменты... он повернул изо всех сил, с риском переломать хрупкие косточки пальцев. Внезапно муфта скрипнула и заскользила. Поддалось! Пластиковая манжета шевельнулась, между пальцев Майлза брызнули струйки воды. Еще поворот, муфта раздалась, и поток воды дугою хлынул на каменный пол.
Она так спешила, что чуть не уронила Майлза. Подставив прямо под струю широко открытый рот так, что вода забрызгала ей все лицо, она пила с еще более отчаянной жадностью, чем до того пожирала крысу. Она пила, пила и пила, обливала водою руки и лицо, смывая кровь, и вновь принималась пить. Майлз уже думал, что она никогда не напьется, но наконец она сделала шаг назад, откинула с глаз мокрые волосы и уставилась на него. Чуть ли ни целую минуту она так смотрела и вдруг взревела: — Холодно!
Майлз подпрыгнул. — А-а... холодно... верно. Мне тоже, у меня носки промокли. Тепло, тебе нужно тепло. Ну-ка, глянем. Гм, попробуем-ка пойти дальше туда, где потолок ниже. Здесь не место, тепло все соберется наверху, куда нам не достать, это плохо... — Майлз скользнул мимо колонны туда, где пол поднимался, а расстояние до потолка - около четырех футов - действительно позволяло ей только ползти. Она двинулась за ним с напряженным вниманием кошки, выслеживающей... ну да, крысу. Вот здесь: самая низко проходящая труба, какую он сумел найти. — Если бы мы смогли ее вскрыть, — показал Майлз на пластиковую трубу толщиной примерно с талию его спутницы. — В ней полно нагнетаемого под давлением горячего воздуха. Но на сей раз нет переходников, открываемых вручную. — Он разглядывал эту головоломку, пытаясь что-то придумать. Композитный пластик чрезвычайно прочен.
Она нагнулась и потянула за трубу, потом легла на спину и пнула трубу ногами, потом жалобно на него поглядела.
— Попробуй так. — Майлз с опаской взял ее руку и потянул к трубе, проведя твердыми ногтями длинную царапину по всей окружности. Она немного поцарапала и снова глянула на него, словно говоря: "Не получается!"
— А теперь снова попробуй лягать и тянуть, — подсказал он. Должно быть, она весила фунтов триста, и весь этот вес она вложила в свое усилие, сперва пнув трубу, а затем потянув - прочно упершись ногами в потолок и выгнувшись со всей силой. Труба раскололась вдоль царапины. Девятая рухнула на пол вместе с трубой. Из отверстия с шипением стал выходить горячий воздух. Она протянула к теплу руки, подставила лицо, чуть ли не обвилась вокруг этой трубы, встала на колени, чтобы ее обдувало воздухом. Майлз сел на пол, стянул носки и шлепнул их на теплую трубу сушиться. Вот превосходная возможность бежать - если бы было куда. К тому же ему совсем не хотелось выпускать из виду свою добычу. Добычу? Он задумался о баснословной стоимости её левой икроножной мышцы, а она уселась на камень и спрятала лицо в коленях.
"Мне не говорили, что она умеет плакать!".
Он вытащил свой форменный носовой платок, архаичный кусочек ткани. Он никогда не понимал, зачем солдату этот идиотский платочек. Разве если солдат плачет. Он протянул ей платок. - Вот. Промокни глаза.
Она взяла предложенное, высморкала свой плоский носище и попыталась вернуть платок.
— Оставь себе, — сказал Майлз—- Э-э... как тебя зовут, хотел бы я знать.
— Девятая, — прорычала она. Не враждебно, просто из этой большой глотки странный искаженный голос выходил именно так. — А как тебя зовут?
Бог мой, целое предложение. Майлз моргнул. — Адмирал Майлз Нейсмит. — Он устроился на полу по-турецки.
Она, остолбенев, подняла голову. — Солдат? Настоящий офицер?! — И уже с большим сомнением, точно впервые разглядела его во всех подробностях, добавила: — Ты?
Майлз уверенно откашлялся. — Самый настоящий. Не на самом пике удачи, в нынешний момент, но это лишь начало. Первый глоток, так сказать.
— И у меня тоже, — мрачно отозвалась она и хлюпнула носом. — Не знаю, как долго я сижу в этом подвале, но попила в первый раз.
— По-моему, три дня, — сообщил Майлз. — И еды, э-э, тебе тоже не давали?
— Нет. — Она нахмурила брови; в сочетании с клыками эффект вышел потрясающий. — Это хуже всего, что делали со мною в лаборатории, а я-то думала, что там было плохо.
Старая пословица гласит: больно не от неведения. А от осознания ошибки. Майлз подумал про свою куб-карту; Майлз поглядел на Девятую. Майлз вообразил, как осторожно берет двумя пальцами тщательно выработанный стратегический план этой операции и спускает его в мусоропровод. Вентиляционные короба в потолке не давали ему покоя, будоража воображение. Девятая ни за что по ним не пролезет...
Когтистой рукой она отбросила с лица волосы и уставилась на Майлза с прежней свирепостью. Странные, светло-ореховые глаза лишь усиливали ее сходство с волчицей. — Что ты на самом деле тут делаешь? Это еще один экзамен?
— Нет, это настоящая жизнь. — Губы Майлза дрогнули в улыбке. — Я, э-э, совершил ошибку.
— Наверное, я тоже, — сказала она, понурившись.
Майлз потянул себя за губу и принялся изучать Девятую сощуренными глазами. — Интересно, что у тебя была за жизнь? — пробормотал он скорее сам себе.
Она поняла вопрос буквально. — До восьми лет я жила у платных приемных родителей. Как и клоны. А потом я сделалась слишком большой и неуклюжей, стала все ломать - и меня привезли жить в лабораторию. Там было хорошо, тепло и еды сколько хочешь.
— Они не могли подвергнуть тебя слишком большому упрощению, если всерьез намеревались сделать из тебя солдата. Интересно, какой у тебя IQ? — размышлял он.
— Сто тридцать пять.
Майлз был так ошеломлен, что застыл на месте. — Я... понятно. А ты получила... хоть какое-нибудь обучение?
Она пожала плечами. — Я прошла через кучу тестов. Они были... нормальными. Кроме экспериментов с агрессией. Мне не нравится электрошок. — Она на мгновение грустно задумалась. — И еще мне не нравятся психологи-экспериментаторы. Они много лгут. — Плечи у нее совсем поникли. — Все равно, я провалилась. Мы все провалились.
— Как они могут знать, что ты провалилась, если никогда не давали тебе должного обучения? — презрительно отмел это заявление Майлз. — Профессия военного подразумевает один из самых сложных видов специализированной совместной деятельности, какой придумало человечество. Я много лет учился тактике и стратегии и не знаю пока и половины. И все останется вот здесь. — Он обхватил ладонями голову.
Она покосилась на Майлза. — Если это правда, — она повертела перед глазами свои большие когтистые руки, — почему со мной вот так поступили?
Майлз осекся. В горле у него странным образом пересохло. "Итак, адмиралы тоже лгут. Порой даже самим себе." После неловкой паузы он спросил: — А ты сама не додумалась сломать водопроводную трубу?
— Если что-то ломаешь, тебя наказывают. Ну, меня наказывали. Может, тебя и нет, ты же человек.
— А ты не думала когда-нибудь сбежать, вырваться отсюда? Долг солдата, которого взяли в плен враги, - сбежать. Выжить, сбежать, устроить диверсию; именно в таком порядке.
— Враги? — она подняла глаза к потолку: над ними всем весом нависал и давил Дом Риоваля. — А кто мои друзья?
— О. Да. Вот в чем... вопрос. — И куда бежать восьмифутовому генетическому коктейлю с клыками? Майлз глубоко вздохнул. Даже вопросов нет, как ему поступить дальше. Долг, целесообразность, выживание - все призывает к одному. — Твои друзья ближе, чем ты думаешь. Зачем, по-твоему, я здесь? — "Действительно, зачем?"
Она молча метнула в него озадаченный, хмурый взгляд.
— Я пришел за тобой. Я про тебя слышал. Я... вербую персонал. Или вербовал. Дела пошли плохо, и теперь я бегу. Но если ты отправишься со мною, то сможешь присоединиться к Дендарийским наемникам. Это высококлассное воинское соединение, и ему всегда требуется пара-другая хороших людей. У меня там есть мастер-сержант, который... нуждается в новобранце вроде тебя. — Более чем верно. Сержант Дайб был известен своим скептическим отношением к женщинам-солдатам; он говорил, что они слишком уж мягки. Любая женщина-рекрут, пережившая обучение у сержанта, становилась на редкость агрессивной. Майлз вообразил, как Дайб болтается вверх ногами на высоте в восемь футов... Ему пришлось обуздать свое стремительное воображение и сосредоточиться на нынешней проблеме. Девятую сказанное... не особо впечатлило.
— Очень мило, — холодно заметила она, на безумное мгновение заставив Майлза задуматься, не снабдили ли ее еще и геном телепатии... нет, она была создана раньше. — Но я даже не человек. Разве ты этого не слышал?
Майлз осторожно пожал плечами. — Человек тот, кто ведет себя по-человечески. — Он заставил себя протянуть руку и коснуться ее влажной щеки. — Животные не плачут, Девятая.
Она дернулась, точно от удара током. — Животные не лгут. А люди лгут. Всегда.
— Не всегда. — Он понадеялся, что свет был слишком тусклым, чтобы заметить, как он покраснел. Она напряженно разглядывала его физиономию.
— Докажи это. — Она села по-турецки и склонила голову. Бледно-золотые глаза внезапно загорелись любопытством.
— Гм... конечно. Как?
— Разденься.
-... Что?!
— Разденься и ляг со мною, как это делают люди. Мужчины и женщины. — Протянувшаяся рука коснулась его горла. Сжавшиеся когти вдавились в плоть, оставив царапины.
— Ик? — выдавил Майлз. Глаза у него были большие, как плошки. Еще чуточку давления, и эти царапины выплеснутся четырьмя алыми фонтанами. "Я вот-вот умру..."
Она уставилась в лицо Майлза со странной, пугающей, бесконечной жаждой. И вдруг резко выпустила его. Подскочив, Майлз треснулся макушкой о низкий потолок и опять шлепнулся на пол. Искры, которые посыпались у него из глаз, были точно не от вспыхнувшего чувства.
Губы Девятой раздвинулись в стоне отчаяния. — Уродина! — провыла она. Пробороздившие по ее щекам когти оставили алые царапины. — Совсем уродина... животное... ты меня человеком не считаешь... — Похоже, у нее созрела какая-то совершенно разрушительная мысль.
— Нет, нет, нет! — затараторил Майлз. Пошатываясь, он резко поднялся на колени и схватил ее пальцы, отводя от лица. — Это не так. Просто, гм... тебе вообще сколько лет?
— Шестнадцать.
Шестнадцать. О боже. Он помнил свои шестнадцать. Сексуальная одержимость и ежеминутное замирание сердца. Ужасный возраст для того, кто заперт в искореженном, хрупком, ненормальном теле. Бог знает, как он пережил тогда свою ненависть к самому себе. нет... он вспомнил, как. Его спас человек, который любил его. — А ты разве не слишком молода для этого? — с надеждой переспросил он.
— А сколько было тебе?
— Пятнадцать, — признался он честно, не подумав. — Но... это было плохо. И в конце концов, не совсем получилось.
Она снова потянулась когтями к лицу.
— Не смей! — закричал он, вцепившись в нее. Слишком уж все напоминает эпизод с сержантом Ботари и ножом. Но сержант отнял нож у Майлза силой. Совсем не подходит в нынешней ситуации. — Да успокоишься ли ты? — завопил он на нее.
Она заколебалась.
— Просто, гм... офицер и джентльмен не может прямо так взять и броситься на свою даму. Сперва... надо сесть. Устроиться поудобнее. Немного побеседовать, выпить вина, послушать музыку... расслабиться. Ты едва согрелась. Вот, садись сюда, здесь теплее. — Он усадил ее поближе к разломанной трубе, опустился на колени рядом и попытался размять ей шею и плечи. Напряженные мускулы под пальцами были точно каменные. Пытаться придушить ее явно бесполезно.
"Поверить не могу. Заперт в подвале Риоваля вместе с сексуально голодным подростком-вервольфом. На эту тему в моих учебниках в Имперской академии не было ни слова..." Он снова вспомнил про свое задание: доставить на "Ариэль" живой ее левую икроножную мышцу. "Доктор Канаба, если я останусь в живых, мы об этом еще поговорим..."
Ее голос был приглушенным от горя и от того, что слова произносились губами столь странной формы. — Ты считаешь меня слишком высокой.
— Вовсе нет. — Он взял себя в руки; лгать можно и быстрее. — Я обожаю высоких женщин, спроси у любого, кто меня знает. Кроме того, какое-то время назад я сделал приятное открытие: разница в росте важна лишь пока стоишь. А когда мы ложимся, это становится, гм, не такой уж проблемой. — В мозгу его невольно промелькнуло все, что он за свою жизнь успел узнать о женщинах методом проб и ошибок - в основном ошибок. И это было душераздирающе. Чего же хотят женщины?
Он поерзал на месте и с серьезным видом взял ее за руку. Она глядела на него в ответ с такой же серьезностью, ожидая... инструкций? В этот момент до Майлза дошло, что перед ним - его первая девственница. Несколько минут он просто улыбался ей в полном оцепенении. — Девятая... ты ведь не делала этого прежде, да?
— Я смотрела видео. — Она задумчиво свела брови. — Обычно начинают с поцелуев, но... — она махнула рукой, показывая на свой неправильный рот, — ты, наверное, не захочешь.
Майлз попытался не думать про недавнюю крысу. В конце концов, она несколько дней голодала. — Видео может быть очень обманчиво. Для женщины - особенно в первый раз - нужен опыт, чтобы разобраться в реакциях собственного тела. Так говорили мне мои друзья-женщины. Я боюсь, что могу сделать тебе больно. — "И тогда ты выпустишь мне кишки."
Она поглядела Майлзу в глаза. — Все нормально. У меня очень высокий болевой порог.
"А у меня - нет".
Это безумие. Она безумна. И он безумен. И все же ощущал, как его исподволь очаровывает это предложение - точно колдовской туман поднимается из живота к мозгу. Сомнений нет, женщины выше ему никогда не встретить. Не одна знакомая обвиняла его в том, что он любит штурмовать вершины. Может он хоть раз преуспеть в подобной привычке?...
"Черт, надеюсь, она хорошо отмылась". Девятая была не лишена некоего... нет, "обаяния" было бы неподходящим словом, - некоей красоты, которую находишь в сильном, подвижном, состоящем из одних мускулов и работоспособном теле. Как только привыкнешь к масштабу. Она излучала мягкое тепло, которое он ощущал даже со своего места. "Животный магнетизм?" - подсказал наблюдатель, задвинутый в самый дальний угол сознания. Что бы ни это будет, оно окажется изумительно.
В голове у него всплыл один из любимейших афоризмов матери. Она обычно говорила: "Все, что стоит делать вообще, стоит делать хорошо".
Голова у Майлза кружилась, как у пьяного. Он отбросил костыли логики ради крыльев вдохновения.
— Что ж, доктор, — услышал он собственное безумное бормотание, — начнем эксперимент...
Целовать женщину с клыками было определенно новым и необычным ощущением. Поцелуй, который она вернула, - а она быстро училась - оказался еще необычнее. Она в экстазе обхватила его обеими руками, и с этого момента он в каком-то смысле потерял контроль над ситуацией. Хотя чуть погодя, оторвавшись, чтобы глотнуть воздуха, он поднял глаза и спросил: — Девятая, а ты никогда не слышала про паучиху "черная вдова?
— Нет, а что это?
— Неважно, — легкомысленно отмахнулся он.
Все получилось весьма неловко и неуклюже, но искренне, и когда на ее глазах появились слезы, то от радости, а не от боли. Она осталась чудовищно (а как же еще?) им довольна. А Майлз так расслабился, что и правда заснул на пару минут, положив голову ей на грудь.
И проснулся со смехом.